Часть жильцов дома на ул. Труда, 48, получат новые квартиры уже в этом году. Как старый дом доживает последние дни и почему его обитатели считают, что должны были съехать еще двадцать лет назад? «Речь» пришла в гости к жильцам череповецкой «деревяшки».
Если бы в Череповце решили провести конкурс на звание самого старого жилого дома, то за этот почетный статус поборолись бы два здания. В 1907 году построили дом на ул. Труда, а на пять лет раньше возвели здание на ул. Ленина, 35, но в нем жилыми остались лишь четыре квартиры, а на первом этаже — кафе, салон красоты и цветочный магазин.
Мы сидим на кухне у Ирины Горовой, старшей по дому на улице Труда. Она говорит, что, когда в Сети появились первые публикации о расселении дома и фотографии, сделанные журналистом-общественником Дмитрием Самойловым, горожане стали оставлять комментарии: «Да вы сами дом до такого состояния довели!» Ирина приглашает пройти по квартирам, чтобы мы убедились, что живут здесь совсем не маргиналы.
— Я кафельную плитку над плитой вытирала, и она стала обваливаться. Стены здесь ничего не держат, все прогнило! — говорит Ирина.
Я прошу ее показать, как она вытирала кафель, когда он стал падать на пол, для фотографии. Ирина трогает рукой стену — и на моих глазах несколько плиток падают и разбиваются. «И все у нас так», — подтверждает соседка Ирины, Нина Смирнова.
Нина Александровна получила здесь квартиру 50 лет назад. Она вспоминает, что тогда дом еще отапливался печками. Сейчас здесь, возможно, печки тоже не помешали бы: мы побывали в пяти квартирах из семи жилых, и во всех нам сказали, что зимой лопаются или замерзают батареи, не выдерживают холодов.
Ирина Горовая живет со своей свекровью — ветераном череповецкой стройки, квартиру дали свекрови, в этом доме женщина живет 33 года. В девяностые годы свекровь приватизировала комнату, а Ирина Ивановна осталась нанимателем. Она вспоминает, что спорила с дочкой, которая уговаривала ее приватизировать жилье. Тогда женщина отказалась — и сейчас считает, что была права.
— У свекрови в собственности комната, ей дадут за нее тысяч триста. И куда она с ними пойдет?
Как объяснила «Речи» начальник жилищного управления мэрии Анастасия Леонтьева, дело в том, что собственникам полагается денежная компенсация за их комнату или квартиру. А нанимателям — тем, кто не приватизировал жилье, а живет в муниципальном фонде, — город должен предложить жилье такой же площади и с тем же количеством комнат.
Ирина Горовая добивается расселения с 2008 года, бывала в прокуратуре, на приемах у мэров, в приемной «Единой России», у депутатов гордумы. Она вспоминает, что в 2011 году помещениям присвоили статус непригодных для проживания. Но этого недостаточно для расселения. Жильцы добились экспертизы, которая оценила степень износа дома в 84 %.
Почти во всех квартирах дома на Труда живут кошки. Но приходится сосуществовать и с непрошеными гостями: в квартиры из дыр в полу, из канализации лезут крысы, блохи, клопы, тараканы, слизняки. Крыс видели все жители дома — и уже говорят о грызунах как о чем-то будничном. Ирина Горовая рассказывает, что раньше грызунов в их доме травили постоянно, сейчас управляющая компания вызывает специалистов по дезинсекции и дератизации крайне редко.
Жалуются люди и на сырость.
— В моей квартире совсем невозможно находиться из-за большой влажности, — говорит Нина Смирнова.
— Дом разрушается, и изнутри, и снаружи, — соглашается старшая по дому.
Хозяйки соседних квартир Светлана и Алена показывают электрощиток — на него еще недавно текла вода с крыши, остались следы.
Странно сочетаются в доме современная бытовая техника в квартирах, хорошая мебель — и дыры в стенах. «А бесполезно с этим что-то делать, все разваливается», — говорят жильцы. Мы выходим во двор дома, там Ирина и Светлана показывают доски обшивки, которые прогнили и выпали. Светлана говорит, что разрушилась одна из двух оконных рам в комнате.
— При этом мы же платим и платили все эти годы огромную «коммуналку», — говорят Ирина и Нина Александровна. — За все это нам еще и платить приходится, за «содержание и ремонт жилья», а какое здесь содержание, какой ремонт?
Сейчас в квартире Ирины Горовой прописаны ее свекровь (собственник помещения), она сама, сын и внуки. Сын с женой — сами многодетные родители, но своей жилплощади у них нет. Ирина говорит: семья надеялась, что при расселении учтут их положение и дадут трехкомнатную квартиру или хотя бы разные квартиры. «Ведь мы же тоже люди, сын не виноват, что в этом доме родился», — говорит она.
— Все происходит по закону. В соответствии со статьями 86 — 89 Жилищного кодекса РФ нанимателям, занимавшим не меньше двух комнат, может предоставляться даже жилье в коммунальной квартире, — говорит начальник жилищного управления мэрии Анастасия Леонтьева. — Но город дает нанимателям отдельные квартиры — получается, что даже улучшает их жилищные условия.
Герои нашего материа-ла — Ирина Горовая, Светлана и Алена — уже в стадии получения от города нового жилья. В начале следующего года квартиру получит Нина Александровна, которая запомнила дом еще с печным отоплением.
Ветхое жилье в Череповце
Еще три дома сейчас расселяют: на ул. Молодежной, 11 и 13 (1951 и 1957 года постройки), а
также на ул. Р. Люксембург, 2а (1940 года). Есть и дома, признанные непригодными для проживания.
Каким раньше был дом на улице Труда
В редакцию позвонил Николай Архипов, бывший депутат Законодательного собрания области и городской думы. Его семья переехала в дом по соседству в 1956 году, когда Николаю Александровичу было 15 лет, и он хорошо помнит улицу Труда в то время.
Рассказывает Николай Архипов:
— Я жил на улице Труда, 43, а дом № 48 принадлежал Всероссийскому обществу слепых. В нем была библиотека, красный уголок, в котором отмечали Новый год, 23 Февраля, 8 Марта, 1 Мая и День Октябрьской революции, проходили концерты. Мой родной дядюшка Павел Михайлович Вихарев был незрячим на сто процентов и был членом общества слепых. Но у него, как и у многих слепых, были хорошо развиты другие чувства, позволяющие ориентироваться в пространстве. Когда мы с ним ходили по городу, он хорошо понимал дорогу. В доме на ул. Труда проходили шахматные и шашечные турниры, мой дядя отлично играл, а когда мы с ним сражались за доской, он мне иногда говорил: «Извини, но шашечку-то поставь!»
В обществе слепых делали валенки, катавальная мастерская была в самом конце улицы Труда, где сейчас уже давно нет никаких деревянных домов. Николай Архипов вспоминает, что валенки отличались высоким качеством — те, что ему подарил дядя, Николай Александрович носил двадцать лет. Носил бы и дольше, но оставил их на даче, и их украли.
На ул. Труда, 75, было общежитие медицинского училища, а соседний дом тоже принадлежал обществу слепых — там было производство бумажных пакетов для магазинов, женщины плели корзины из ивовых прутьев.
В доме общества слепых был и клуб, и жилые комнаты. В них селились не только полностью незрячие, но и слабовидящие. Жилые комнаты с круглыми печками были расположены на первом этаже, а на втором был зал — красный уголок и библиотека с книгами, напечатанными шрифтом Брайля. Как говорит Николай Архипов, дом был передан отделению общества слепых в Череповце сразу после войны.
Уже когда здание передали передвижной механизированной колонне, общество слепых переехало на ул. Краснодонцев, а позже — к «Красному ткачу»
— Я часто ходил на Труда, 48, на все праздники. Учился я недалеко, в лесомеханическом техникуме — поступил туда после седьмого класса. Кстати, в первый учебный день в техникум меня вел как раз мой слепой дядюшка, Павел Михайлович, это было 31 июля 1956 года. А в доме на ул. Труда, 41, в деревянном одноэтажном доме жил Леонид Рябинин, будущий заммэра, он тогда тоже еще был ребенком. В 46-м доме жил Саша Степанов — будущий главный инженер меткомбината. У дома на Труда, 52, была колонка, куда я ходил за водой. Да, наша улица была замечательная, — вспоминает Николай Архипов. — А где сейчас стоит Пенсионный фонд, там жила Александра Анисимовна, главный врач туберкулезного диспансера. Такой красивый вишневый сад у нее был. Сам тубдиспансер стоял на углу улиц Труда и Карла Либкнехта, потом в этом здании был кожно-венерологический диспансер.
Улица Труда, как и многие в старом Череповце, была полностью деревянной. В конце девяностых — начале двухтысячных в городе стали массово гореть «деревяшки». Нынешние жители дома вспоминают, что дежурили по ночам, чтобы здание не подожгли. Дома расселяли и сносили — но их следы еще можно увидеть. Если будете проходить мимо ЦБИ, обратите внимание, что забор здания огибает пустой участок. На этом участке почти до самого конца 2012 года стоял дом № 33, построенный в 1941 году.
Автор: Алёна Сеничева
